How could it hurt you when it looks so good?
Сегодня был на консультации. Понятно, что ничего не понятно.
Мне надо хоть немного повторить грамматику. Потому что завтра письменный экзамен. Но я пока пишу конспекты теории. Посмотрим, чем всё это кончится.
Хорошо, что я философ. Серьёзно. Более правильного образования для меня не придумать.
Очень часто, если я поступаю жестоко, это просто значит, что я знаю, насколько больно мне будет поступить иначе. Есть вопросы, в которых мне проще сделать больно другому, чем себе. Я несу за это ответственность, конечно же, но.
С работы зовут к ним в офис, знакомиться.
В голове такая чудовищная каша. Хотя всё прочитанное и законспектированное я помню прекрасно. Другой вопрос, что не зная ничего о том, как это вообще-то преподают, я, кажется, выделяю для себя несколько иные "значимые аспекты", чем надо. Зато, как выяснилось, я перестал панически бояться оставаться один в огромной тёмной хате. Даже несмотря на то, что Портос теперь, похоже, обитает в подъезде на двенадцатом и воет, шкрябает когтями по полу и всячески баскервилит.
Я не стою на вышке, я не мучаюсь тем, чтобы прыгнуть, я не падаю. Я лечу.
Жизнь, как наркотический сон. Прекрасна.
Мне надо хоть немного повторить грамматику. Потому что завтра письменный экзамен. Но я пока пишу конспекты теории. Посмотрим, чем всё это кончится.
Хорошо, что я философ. Серьёзно. Более правильного образования для меня не придумать.
Очень часто, если я поступаю жестоко, это просто значит, что я знаю, насколько больно мне будет поступить иначе. Есть вопросы, в которых мне проще сделать больно другому, чем себе. Я несу за это ответственность, конечно же, но.
С работы зовут к ним в офис, знакомиться.
В голове такая чудовищная каша. Хотя всё прочитанное и законспектированное я помню прекрасно. Другой вопрос, что не зная ничего о том, как это вообще-то преподают, я, кажется, выделяю для себя несколько иные "значимые аспекты", чем надо. Зато, как выяснилось, я перестал панически бояться оставаться один в огромной тёмной хате. Даже несмотря на то, что Портос теперь, похоже, обитает в подъезде на двенадцатом и воет, шкрябает когтями по полу и всячески баскервилит.
Я не стою на вышке, я не мучаюсь тем, чтобы прыгнуть, я не падаю. Я лечу.
Жизнь, как наркотический сон. Прекрасна.